Гиберт Григорий

Григорий Гиберт,
киновед, кинокритик

Портрет на память

Всегда трудно писать о человеке, которого уже нет с нами. Ведь вспоминаются чаще всего какие-то личные подробности, казалось бы, неинтересные никому, кроме нас двоих или общего круга общения. А потом приходит мысль, что именно из таких моментов и складывается жизнь. Никто из нас, если он, конечно, в полном психическом здравии, не просыпается с мыслью совершить нечто такое, что перевернет весь мир и оставит его имя в веках. Мы пьем чай, ходим на работу и на свидание, закусываем с друзьями, наживаем врагов, влюбляемся, ссоримся, встречаемся и расстаемся и, честно говоря, мало думаем о Вечном. И только когда наступает минута последнего «прости», мы начинаем корить себя, что не договорили, недооценили, недолюбили. Мы клянемся помнить ушедшего, но затем будни заслоняют и это, и остается боль от утраты только у самых близких, а у нас – память, которая отвергает все плохое, оставляя нам те минуты, о которых говорят: «Память светла».

Мы никогда не были с Димой друзьями – возраст, разные места времяпрепровождения сталкивали нас достаточно редко. О его семье я впервые услышал от своего друга, Геннадия Ивановича Баева – замечательного человека, спортсмена, ученого, который обладал удивительным даром всегда держаться в тени своих друзей и умением искренне восхищаться. Он всегда называл Диму своим крестником, подразумевая под этим родство душ. Однажды он спросил меня, знаю ли я фотохудожника Дмитрия Морозова. Я ответил, что знаю, что видел его серию «НЮ», где обнаженные модели снимались где-то на краснодарских крышах, и, как казалось мне, выглядели достаточно озябшими, а от этого малопривлекательными. На это Геннадий Иванович разразился несвойственной ему пламенной речью о «талантливом пацане, который ищет себя, и который, несмотря на то, что закончил физический факультет и аспирантуру, бросил все и занялся фотографией». Он также рассказал, какие у Димы замечательные родители, и что нам надо обязательно познакомиться. И вскоре я был представлен удивительной паре: Наташе и Сереже, которые до сих пор потрясают меня своим фантастическим отношением друг к другу. Они тоже уверяли, что обязаны познакомить меня с сыном. Но знакомство все оттягивалось. Однажды мы даже с Геннадием Ивановичем и его женой Наташей, возвращаясь с дачи, решили заехать на дачу Морозовых. Но, не застав там никого, перелезли через забор и оставили записку: «Здесь были Гена, Наташа и Гриша. И не застав хозяев, плакали горькими слезами». Не помню, дошло ли послание до адресата, но до сих пор с улыбкой вспоминаю, как два взрослых дядьки перелазили через забор под жалостливые стенания Наташи: «А вдруг там собаки!» и «Что подумают соседи?!»

Г.И. Баев

Наша первая встреча состоялась на юбилее Сергея. Было шумно, весело, в общем, так, как бывает, когда собираются люди веселые, остроумные, любящие друг друга и радующиеся встрече. Нас представили с Димой друг другу, мы перекинулись дежурными фразами и разбежались.

Потом моя подруга по народному ТЮЗу, известный модельер, стилист, лауреат множества конкурсов парикмахерского искусства Аня Тонерьян пригласила меня на выставку Диминых фотографий, где она была одним из соавторов. Я шел с большой неохотой. Но меня поразило выросшее мастерство, появившийся тот самый Морозовский стиль, ставшей его отличительной чертой – четкая композиция, красота, а не красивость, некая декадентская манера, внимание к деталям. Я поздравил Диму, а он сказал о том, что мечтает приехать на «Киношок» в Анапу и сделать фотосессию с известными актерами кино. Позже Дима вместе со Славой появились в Анапе, и мы вместе с оператором Юрием Архангельским, сидя у бассейна, попивали привезенное ими вино и выслушивали их идею сделать фотосессию с актерами на рассвете на берегу моря. Мы с Юрой рассмеялись и сказали, что актеров легче снимать на закате, а вот рано утром мало кто, тем более женщины, согласятся прийти и сниматься у никому не известных фотографов. Мы пытались уговорить некоторых знаменитостей, но, узнав о времени съемок, получали отказ.

В это время на фестивале показывали фильм «Тоталитарный роман», ставший дебютом молодой и талантливой санкт-петербургской актрисы Галины Бокашевской, с которой мы с Юрой подружились. Человек открытый, улыбчивый, склонный к авантюре, она согласилась, посетовав, что для этого ей придется встать очень рано, чтобы навести красоту. И сразу начала думать над извечной темой, что надеть. Надо признаться, что Дима и Слава были не в большом восторге от выбора героини. Они, обласканные краснодарской славой, думали, что к ним выстроиться очередь из знаменитостей. Но мы с Юрой убеждали их, что фотосессия «пройдет по всей Руси великой». Когда же на следующий день, мы подошли к Гале и начали расхваливать ребят, она нас внимательно выслушала и ответила, что в их талантливости ей убедиться не удалось: придя на пляж в четыре утра, она так их и не дождалась. На наши извинения добрая Галя сказала: «Пока вы все спали, я встретила такой рассвет, что хоть за это им спасибо. Хотя от меня шарахались любители утреннего купания, видимо, принимая меня за местную сумасшедшую в потрясающем наряде и с театральным гримом на лице».

Дня два фотографы не показывались нам на глаза, а позже, при встрече, услышали много «теплых» слов. Видно, их очень задели слова Юры о том, что случившееся – признак непрофессионализма, а знающие Архангельского понимали, что это самый страшный грех на свете. До конца фестиваля мы раскланивались весьма холодно, но на закрытие они принесли серию кинопортретов, и один из их героев, известный кинорежиссер Николай Гибу, нас помирил. Показывая фотографии, он с восторгом сказал: «Посмотрите, чудаки, как они тонко передали сущность человека». И действительно, портреты были замечательными.

На следующем «Киношоке» Геннадий Иванович устроил вечеринку в честь своего талантливого «крестника» и заставил его поклясться, что он обязательно: «Сделает портрет Гиберта». Мы договорились, что встретимся в Краснодаре, но, вернувшись домой, вступили в круговорот городской жизни. Встречаясь на каких-то тусовках, вспоминали об обещании. Да и куда было торопиться – ведь жизнь такая длинная. Дима провел мастер-класс для наших студентов, сделал выставку своих фотографий на факультете, шли переговоры о его преподавании.

В апреле 2008 года, через месяц после своего шестидесятилетия, ушел Геннадий Иванович Баев, а через два месяца трагически погибли Дима и Слава. Гена и Дима лежат недалеко друг от друга, «крестные» отец и сын.

Может быть, когда-то в архивах Димы найдут фотографии с «Киношока», где мы все веселы, беззаботны и уверены, что жизнь такая долгая…